На правах рукописи

 

                                    

                                  

 

                                 ФЕДОРОВ Андрей Игоревич

 

 

                   ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ И ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

                              В ФИЛОСОФИИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

 

 

                                            

 

                               Специальность 09.00.11- социальная философия

                                                

                                        

 

 

                                                       АВТОРЕФЕРАТ

                                   диссертации на соискание ученой степени

                                          кандидата философских наук

 

 

 

  

                                    

                                        

 

 

 

                                        Москва - 2013

        

                      Работа выполнена на кафедре философии

государственного бюджетного образовательного учреждения высшего

профессионального образования «Государственный университет управления»

 

Научный руководитель:                        Захаров Михаил Юрьевич

                                                    доктор философских наук, профессор,

                                                   зав. кафедрой философии Государственного

                                                          университета управления

 

Официальные оппоненты:                Кузнецова Татьяна Викторовна

                                                     доктор философских наук, профессор;

                                               Московский государственный университет

                                                             им. М.В. Ломоносова;

                                                         профессор кафедры эстетики

        

                                                     Кетова Татьяна Николаевна

                                                 кандидат философских наук, доцент;

                                               Санкт-Петербургский государственный

                                          медицинский университет им.акад. И.П. Павлова;                                                                                                        

                                           доцент кафедры философии и политологии

 

Ведущая организация:                        Московская государственная

                                                     художественно-промышленная

                                                      академия им. С.Г. Строганова

 

     Защита состоится «____»___________2013 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 850.014.01 по философским наукам при Московской государственной академии делового администрирования по адресу: 124460, г. Москва, Зеленоград, корпус 1140, зал Ученого совета.

 

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной академии делового администрирования по адресу:124460, г. Москва, Зеленоград, корп. 1140. Объявление о защите и автореферат соискателя опубликованы на официальном сайте Государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московская государственная академия делового администрирования» www.msaba.ru

Автореферат разослан   «_____» __февраля__ 2013 г.

 

 

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент                                                Т.Н. Серегина

                1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

 

Актуальность темы исследования. Период политического и культурного самоопределения, переживаемый современной Россией, обусловил интерес к проблемам   формирования российской государственности и особенностям русской культуры. Этот интерес связан с активно идущим мировоззренческим поиском консолидирующих российское общество идей, адекватных и устойчивых форм государственности, отвечающих сложившимся к настоящему времени цивилизационным требованиям. Внимание к вопросам культуры обусловлено также современным состоянием культуры постмодернизма, что диктует необходимость изучения оснований и базовых проблем культурного развития на фоне развивающегося диалога культур и процессов глобализации.

В свете указанных причин обращение к наследию русского зарубежья, представляющего собой еще до конца не изученный пласт русской культуры, способствует восстановлению утраченных культурных связей. Кроме того, его изучение позволяет по достоинству оценить философскую мысль русской эмиграции, которая создавалась как «важный элемент будущего» (Н.А. Сетницкий).

В работе делается акцент на изучение социальной философии русской эмиграции на Дальнем Востоке, которая существовала на протяжении нескольких десятилетий и гораздо менее известна, чем западноевропейская. Исследование наследия дальневосточной эмиграции важно для ее объективной культурно-исторической оценки, которая представит русскую диаспору в Китае как значимую часть русского зарубежья. Центром дальневосточной эмиграции в 20-е и 30-е гг. (до японской оккупации и продажи советским правительством КВЖД Японии) был г. Харбин, в котором образовалось научное сообщество, включающее писателей и философов, развивающих различные направления философской мысли, среди которых особое место занимало евразийство.

В связи с этим избранная тема представляется актуальной по причине устоявшегося к настоящему времени интереса к евразийской идеологии как наиболее разработанному варианту «русской идеи». Изучение восточной ветви евразийства, главным представителем которой был писатель и философ Вс.Н. Иванов (1888-1971), важно не только для определения масштабов движения, его границ и региональных особенностей, но и с точки зрения актуальности идей философа для нашего времени.

Изучение наследия Вс.Н. Иванова и других мало изученных представителей русского зарубежья, близких к евразийскому движению, важно в аспекте все еще идущего процесса «возвращения имен» в философию и культуру России. Не потеряла своей значимости и получившая развитие в их творчестве тема «Восток - Россия – Запад», которая решалась на основе доказательства близости русской и азиатских культур. С учетом современного состояния Китая и перспектив отношений с ним имеет значение характеристика Китая, данная такими знатоками его культуры, как Вс.Н. Иванов, Н.А. Сетницкий и П.В. Шкуркин.

Особо следует отметить актуальность предсказанного ими наступления Азиатско-Тихоокеанской эры, в которой России по объективным географическим причинам отведена весьма существенная роль. С 1998 г. Россия входит в «АТЭС» (Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, основанное в 1989 г. и объединяющее 21 страну). В рамках сотрудничества 2-9 сентября 2012 г. во Владивостоке на уровне глав государств и правительств прошел форум «АТЭС». В первом номере журнала «ТАСС-форум», посвященного проходившему саммиту, позиция России была обозначена как «Ставка на Восток».[1]

Степень научной разработанности темы. В последние годы возрос интерес к культуре дальневосточного зарубежья. Существует ряд работ, в которых рассматривается история и культура русского Харбина, ее значение для культуры России и дальнейшая судьба[2]. В некоторых из таких исследований Н.А. Сетницкий и Вс.Н. Иванов упоминаются в ряду поэтов и писателей дальневосточной эмиграции.[3]

К степени разработанности темы следует также отнести многочисленные современные исследования евразийства, среди которых наиболее значимыми по отношению к теме диссертации являются работы, посвященные государственно-политической, социально-философской, культурологической и религиозной проблематике.[4]

Непосредственно связано с темой диссертации издание серии «Из истории философско-эстетической мысли 1920-1930-х годов: А.К. Горский, Н.А. Сетницкий, В.Н. Муравьев», в котором подготовка текста и комментарии принадлежат А.Г. Гачевой. Первый выпуск указанной серии посвящен Н.А. Сетницкому и содержит его основные сочинения, связанные с развитием идей Н.Ф. Федорова в области социальной философии, культуры, искусства, а также переписку с евразийцами (П.П. Сувчинским, К.А. Чхеидзе), «космистами» (А.К. Горским, В.Н. Муравьевым), с Н.А. Бердяевым и А.М. Горьким.[5] В 1995 г. в одном из томов «Библиотеки духовного возрождения» были изданы труды А.К. Горского и Н.А. Сетницкого[6]. Как философ Сетницкий характеризуется в статьях В.В. Ванчугова в словаре «Русская философия» и Философской энциклопедии[7]. Философские идеи Н.А. Сетницкого в связи с русским космизмом и проблемами общественного идеала исследовались в ряде диссертаций[8].

Что касается философского наследия Вс.Н. Иванова, то специальных исследований, посвященных ему как философу и культурологу, нет. Непосредственно относятся к теме диссертации статьи В.Е. Доля и Н.С. Семенкина Н.С. в Философском словаре и В.Я. Пащенко в энциклопедии «Русская философия»[9]. Рассмотрению книги Иванова «Мы. Культурно-исторические основы русской государственности» в связи с евразийством посвящена статья С.С. Руснак[10].

Литературно-художественному наследию Вс. Н. Иванова, в котором затрагиваются его культурно-исторические и философские сочинения, посвящена монография С.И. Якимовой «Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века».[11] Исторические романы Иванова «Черные люди» и «Александр Пушкин и его время» стали темой диссертации В.В. Лелаус.[12]

Личности Вс.Н. Иванова в воспоминаниях современников харбинской поры и времени жизни писателя в Хабаровске посвящена книга В.В. Иванова-Ардашева[13]. Следует также указать на вступительные статьи и предисловия к вышедшим за последние годы изданиям трудов Вс.Н. Иванова. Это предисловие Т.В. Тигонен к сборнику его трудов «Из неопубликованного»[14], кратко характеризующее вошедшие в сборник очерк «Рерих-художник-мыслитель», «Повесть об Антонии Римлянине», отрывки из воспоминаний и рассказы, и предисловие к книге «Мы на Западе и на Востоке» «Центра стратегических исследований».[15] Глубокое знание Вс.Н.Ивановым современного ему Китая отмечено в предисловии Ю.Я. Букреева к «Воспоминаниям» Вс.Н. Иванова «Мир ничего не знает о Китае»[16]. Биографические подробности и характеристика особенностей творчества писателя содержатся в редакционном предисловии Ю.Ю. Будниковой, вступительных статьях Ю.Я. Букреева и С.И. Якимовой «Подвижник культуры» к сборнику, включающему отрывки из воспоминаний Вс.Н. Иванова, главы из книг и факсимильное воспроизведение его «Беженской поэмы» (Харбин, 1928).[17]

Гипотеза исследования состоит в том, что анализ философских трудов главных представителей русской дальневосточной эмиграции, посвященных социально-философским и культурологическим проблемам, позволяет выявить «восточную» ветвь евразийского движения, которая при всем сходстве с европейским евразийством имеет свои важные особенности, которые в силу своей актуальности (значение Тихоокеанского региона) могут быть использованы при разработке стратегии развития современной России.

Объект исследования - философские и публицистические произведения мало известных представителей философской мысли русского зарубежья, исследующих вопросы культуры и государственности.

Предмет исследования -   евразийская концепция культуры и государственности, нашедшая отражение в философской мысли русской дальневосточной эмиграции в контексте русской социальной философии XIX – XX вв.

Цель и задачи диссертационного исследования. Цель данного исследования - провести социально-философский анализ проблем культуры и государственности в наследии представителей русской дальневосточной эмиграции, выделив евразийство как наиболее актуальное в настоящее время направление.

В рамках достижения указанной цели предполагается решить следующие задачи:

- определить мировоззренческие, социокультурные и методологические предпосылки взглядов представителей философской мысли русской дальневосточной эмиграции на проблемы генезиса российского государства и его культуру;

- раскрыть влияние евразийских идей на культурно-историческую концепцию Иванова и решение им проблемы формирования государственности в России;

- выявить сходство и отличия евразийской модели «государства правды» или «православной государственности» со взглядами Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого на историко-политическую роль Русской Церкви;

- раскрыть особенности дальневосточной ветви евразийства с помощью анализа полемики Вс.Н. Иванова и В.П. Никитина и произведений последнего в евразийских изданиях;

- определить своеобразие гносеологической концепции Вс.Н. Иванова в области философии культуры и искусства по отношению к неокантианству;

- в контексте философской проблемы «Восток-Россия-Запад» раскрыть взгляды близких к евразийству харбинских философов на специфику русской культуры и ее роль в диалоге Европы и Азии.

Методология исследования. Методологическая основа диссертации связана с решением поставленных задач с помощью использования как современных общенаучных, так и специальных научных методов. Теоретико-методологическая база работы опирается на такие общефилософские методы, как единство логического и исторического, восхождение от абстрактного к конкретному. В качестве методологических основ предпринятого исследования выступают конкретно-исторический метод, обеспечивающий подход к философскому наследию русского зарубежья и евразийской идеологии как к явлениям, существующим в определенном социокультурном контексте; сравнительно-исторический метод, позволяющий сопоставлять взгляды Вс.Н. Иванова, Н.А. Сетницкого и русских философов, а также представителей евразийства и неокантианства и выявить особенности культурологической концепции дальневосточного евразийства; структурно-функциональный метод, предполагающий разделение исследуемого предмета на составные части и выявление соотношений между ними; историко-биографический метод, важный для понимания ценностей культуры исследуемого периода, отразившихся в многожанровом творчестве Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого.

Научная новизна исследования заключается в определении особенностей восточной ветви евразийского движения на основе анализа проблем культуры и государственности в мало изученной социально-философской и культурологической мысли русской дальневосточной эмиграции.В связи с этим впервые рационально реконструирована социокультурная концепция Вс.Н. Иванова как главного представителя евразийства на Дальнем Востоке. Наряду с идеями, позволяющими считать Вс.Н. Иванова евразийцем (значение империи Чингисхана для образования Московского царства, православие как ядро русской культуры), выявлены оригинальные черты его мировоззрения (практическое понимание евразийства, развитие неокантианских идей). В русле исследования восточного евразийства проанализирована специфика преломления евразийских идей и понятий («бытовое исповедничество») в религиозной философии Н.А. Сетницкого.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Ведущим направлением в философии русской эмиграции на востоке следует признать возникшее в эмигрантской среде евразийство, идеи которого наиболее последовательно были выражены писателем, философом и публицистом Вс.Н. Ивановым. К идеям, объединяющим Вс.Н. Иванова и западных евразийцев, относятся отрицание теории византийско-варяжского происхождения русского государства; критическое отношение к «панславизму»; утверждение образования государства Россия-Евразия на основе и в границах империи Чингисхана; установление роли Русской Православной Церкви в развитии объединительной идеологии на Руси; внимание к переломным эпохам русской истории (Смутное время и церковный раскол середины XVII в.).

2. Круг влияния евразийских идей на Дальнем Востоке был достаточно широким и включал философов и ученых, развивающих в своих трудах части евразийской идеологии, не принимая ее полностью. К таким философам относился Н.А. Сетницкий (1888-1937), который разделял с евразийцами их интерес к Востоку, но в то же время разрабатывал религиозные идеи евразийства (о православной основе русской культуры, роли старообрядчества) на основе «Философии общего дела» Н.Ф. Федорова.

3.Главной особенностью идеологии представителей восточного евразийства является их личный опыт общения с Азией (Китаем) и вследствие этого понимание евразийства как практической деятельности на Востоке в интересах России. Данная особенность определяла не только критику западных евразийцев за отсутствие у них «практического упора», но и терминологические расхождения (вместо «евразийство» - предлагалось «азийство»). Приверженность к действию обусловила иные акценты в области государственного строительства. Это противоречащее евразийству Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого безоговорочно положительное отношение к деятельности Ивана Грозного и Петра Первого.

4. Концепции культуры Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого не находятся исключительно в рамках евразийства. Теория культуры Вс.Н. Иванова органично соединила в себе развитие неокантианской методологии (диалектика законов природы и законов культуры) с реалиями культуры XX в. В ней нашли отражение взгляды Н.К. Рериха и его собственное глубокое знании Азии, что позволило ему выдвинуть ряд оригинальных идей (о мире «злой культуры», связи человека и машины и др.). Н.А. Сетницкий (вместе с А.К. Горским) является создателем оригинальной религиозной системы, основной на философии космизма, в которой в связи с задачами исследования выделен евразийский аспект.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и выводы проведенного исследования расширяют представления о культуре и достижениях русской дальневосточной эмиграции, вносят вклад в процесс изучения наследия русского зарубежья. Особенности русской философской мысли на востоке получили наиболее ярко выражение в творчестве известного советского писателя Вс.Н. Иванова, который впервые представлен как философ и культуролог. В его трудах проявилась идеология русской дальневосточной эмиграции, в среде которой были популярны евразийские идеи и которая, в отличие от европейской, была более привержена к русским традициям. Идеологическое содержание произведений Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого, которые легли в основу диссертации, расширяют также представление о евразийском движении, создавая взгляд на евразийство «с Востока». Имеет значение рассмотрение религиозной составляющей концепции Н.А. Сетницкого в сопоставлении с евразийским подходом. Для истории философии и культурологии представляется важным развитие Вс.Н. Ивановым неокантианской проблематики и анализ «практицизма» культуры XX века. Результаты исследования вносят определенный вклад в разработку одной из важнейших тем русской философии «Восток-Россия-Запад», которая и в настоящее время имеет весьма ощутимые социальные проявления. В диссертации использованы издававшиеся только в Харбине и давно ставшие библиографической редкостью труды Вс.Н. Иванова, Н.А. Сетницкого и П.В. Шкуркина из фондов отдела Русского Зарубежья РГБ.

Материалы диссертации были задействованы в ходе поисковой научно-исследовательской работы, выполняемой в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 годы по теме: «Национально-государственная идея и общественный идеал России в эпоху глобализации» (Грант №16.749.11.0416).

Результаты, полученные в ходе диссертационного исследования, могут найти применение в преподавательской работе, при подготовке соответствующих спецкурсов и ряда тем по проблемам социальной философии, истории философии, культурологии, в будущих научных исследованиях.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры философии Государственного университета управления, на методологических семинарах по истории и философии науки для аспирантов и получили практическую апробацию в участии и выступлениях автора на научных конференциях: 25-я Всероссийская научная конференция молодых ученых и студентов «Реформы в России и проблемы управления – 2010» (Москва, ГУУ, 2010 г.); XVIII Всероссийская (с международным участием) научно-практическая конференция молодых ученых и студентов «Инновации. Интеллект. Культура» (Тобольск, 15 октября 2010 г.); III Международная научная Интернет-конференция «Общество, общности, человек: в поисках «вечного мира»» 5 ноября 2010 г.; Мин-во образования и науки РФ, ГОУВПО «Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина»; Межвузовская молодежная научно-практическая конференция «Политика и бизнес в современном мире» (Обнинск, 25 апреля 2012 г.)

По теме диссертации опубликовано 8 работ общим объемом 2,4 п.л.

Структура работы определена целью и основными задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения и библиографии.

            

                  2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введенииобосновывается актуальность темы, отражается степень ее разработанности, указываются методологические основы диссертационного исследования, определяются объект и предмет, выдвигается гипотеза исследования, формулируются цели и задачи диссертации, определяются новизна и основные положения, выносимые на защиту, подтверждается теоретическая и практическая значимость работы, а также представляется апробация результатов исследования.

В первой главе «Евразийская историософия и проблема генезиса российской государственности» рассматриваются общие с классическим евразийством выводы об этапах становления русского государства, особенности взглядов восточных евразийцев на главные политические фигуры русской истории, значение Азии для культуры России, а также на роль Русской Православной Церкви в связи с религиозной проблематикой в евразийстве.

В параграфе 1.1 «Культурно-исторические основы русской государственности в трудах Вс.Н. Иванова»анализируются взгляды Вс.Н. Иванова на становление форм российской государственности в сравнении с работами евразийских авторов. Генезису российской государственности в связи с развитием основных идей евразийства посвящен труд Иванова «Мы. Культурно-исторические основы русской государственности» (Харбин, 1926).

Основными идеями евразийства, которые разделяли представители его восточной ветви, были: отрицание дореволюционных форм государственного правления России, как чужеродных, не укрепленных в сознании русского народа; критическое отношение к европеизированной русской интеллигенции; утверждение необходимости изучения азиатских соседей и отказ от официальной концепции происхождения российской государственности. Как следствие, евразийцы, в отличие от основной части русской эмиграции, не разделяли реставрационных идей и не идеализировали дореволюционное прошлое России. Именно с таких позиций в 20-е гг. занимались изучением русской истории в связи со становлением государственных форм правления печатавшиеся в евразийских изданиях Парижа, Праги и Берлина М.В. Шахматов, А.В. Карташев, Г.В. Вернадский, Н.Н. Алексеев, П.М. Бицилли, чьи взгляды оказали воздействие на концепцию государственности Вс.Н. Иванова.

Истоки подхода евразийских авторов к проблемам русской государственности, по мнению большинства исследователей, находятся в учении славянофилов. Как известно, политические идеи славянофильства объединяли утверждение самодержавия как наилучшей для России формы государственного правления и разработку теории «государства правды», отвечающую народным представлениям о справедливости. Вместе с тем евразийцы, следуя за К.Н. Леонтьевым, критически относились к «славянскому братству народов». В связи с этим Вс.Н. Иванов подчеркивает историческую обусловленность стремления Украины отделиться от России после 1917 г.[18]

Отрицая норманнскую теорию происхождения русской государственности, автор «Мы» стремится усилить документальную базу главной евразийской идеи о позитивной роли татаро-монгольского ига в образовании Московского царства, соединившего народы Евразии в границах империи Чингисхана. Развиваемые им евразийские идеи опираются помимо известных источников, принятых академической наукой (Платонов, Костомаров, Ключевский и др.), на труды ученых – харбинцев (особенно В.П. Шкуркина), на мало изученные к тому времени архивные документы китайских библиотек («Сокровенная истории династии Юань»). Становление русской государственности дается в контексте истории Орды (со схемами династий, картами) и описания периода правления в Китае монгольской династии Юань. Развивая идею Н.С. Трубецкого о том, что Чингисхан ввел в созданную им евразийскую государственность элементы старых азиатских культур[19], Вс.Н. Иванов обосновывает тезис о происхождении форм российской государственности от Китая при посредстве монгольской империи. Вместе с тем некоторые из выдвинутых в «Мы» положений не согласуются с современной историей государства и права в России. Например, десятичная система государственного управления, введение которой, с точки зрения автора, принадлежит администрации Орды, была известна как в Киевской Руси, так и в Европе.[20]

В противостоянии Москвы и Киева констатируется перевес на стороне Москвы, которая опираясь на восточное начало, сделала Россию величайшей империей. Киевское же государственное образование могло стать впоследствии лишь подобной Польше своеобразной композицией западных и славянских черт. При Иване Грозном Московское царство «прочно сидит на хребте царства Монгольского, найдя в хребте этом замену шаткому и неопределенному содержанию понятия славянства».[21] При этом жестокость методов Грозного автор, в отличие от академической точки зрения, предлагает рассматривать как противостояние бесчинствам и беззакониям со стороны бояр.

Помимо настойчивого утверждения роли династии Юань как проводницы китайской культуры в «Московский улус», важным пунктом расхождения Вс.Н. Иванова с евразийцами была положительная оценка им роли Петра Первого, в котором ему виделся прямой продолжатель имперской политики Ивана Грозного. Если для Вс.Н. Иванова Петр Великий – явление подлинно русское, «царь – изобретатель», вобравший достижения цивилизации Запада и «углубивший их через культуру Востока», то для большинства евразийцев итог деятельности Петра – «изуродованная Россия» и «вакуум государственной власти», приведший к периоду «дворцовых переворотов». В связи с именами крупных государственных деятелей Иванов касается проблемы личности в истории, которая являясь лейтмотивом его сочинений, всегда решается в пользу яркой и сильной личности, способной переломить ход истории.

Таким образом, принимая «исторический чертеж» генезиса российской государственности, предложенный евразийцами, Вс.Н. Иванов вносит в него собственные идеи. Прежде всего, о роли династии Юань, перенесшей на Русь достижения древнекитайской культуры, и формировании к концу XX века нового (Азиатского) центра силы в мировой экономике и политике. Благодаря работе Вс.Н. Иванова, развивающей основные тезисы евразийства и вобравшей идеи харбинских ученых и философов, можно говорить о евразийстве как главном направлении философской и научной мысли в среде дальневосточной эмиграции.

В параграфе 1.2 «Государство и церковь в творчестве Вс. Н. Иванова и Н.А. Сетницкого» проанализированы взгляды философов на политическую и культурно-историческую роль Русской Церкви в русле евразийской концепции «православной государственности» и «бытового исповедничества».

Взгляды Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого касаются разных сторон концепции «православной государственности». Если интересы Вс.Н. Иванова находятся в русле тех евразийских исследований, которые были сосредоточены на политической роли Русской Церкви, то Н.А. Сетницкий стремится связать особенности духовного состояния православной церкви с учением Федорова и спорами об имяславии.

С самого начала истории русского государства религия и политика, по мысли Вс.Н. Иванова, представляют собой два взаимообусловленных начала – это греческое православие и варяжская власть, которые нуждаются друг в друге. В дальнейшем основой вклада церкви в формирование государственных институтов стало ее общекультурное значение, которое она приобрела вследствие создания св. братьями Кириллом и Мефодием церковно – славянской азбуки и развития христианской книжности. В то же время Иванов подчеркивает, что вопрос о русской государственности шире, чем история православия в России. Понимая под «византийским наследством», в отличие от западных евразийцев, исключительно православие, он считает, что византийские государственные институты не оказали серьезного влияния на становление русского государства.

В произведениях Вс.Н. Иванова сложилась целостная концепция участия церкви в делах государства, которая развивается в таких последовательных линиях, как роль монастырей с их аскетическими идеалами в создании и хранении объединительной идеи; особенности положения Русской Православной Церкви при монголах; место высшего духовенства в политике «дома Даниловичей» и возвышении Москвы; церковь и государство при Иване Грозном.

Известный неакадемический взгляд евразийцев на роль монгольского ига в истории Руси, стимулирующий интерес современных авторов, находит в произведениях Иванова свое последовательное развитие. Говоря о причинах, по которым русская церковь была в то время «совершенно свободна» (рост числа монастырей, развитие книжности и иконописи), он подчеркивает широкую веротерпимость монголов (сосуществование в Орде шаманизма, буддизма, ислама) и особое место христианства в окружении Чингисхана.

Не разделяя евразийской терминологии («месторазвитие», «ритмы истории»), Вс.Н. Иванов концентрирует внимание на государственной идее единства, которая вызревает за монастырскими стенами.[22] Именно церковь, утверждая идею божественного происхождения власти, способствовала рождению Великого Князя Московского, облегчая этой власти «необходимые компромиссы с совестью». Архитектурное сходство дворцов и церквей, украшающих города того времени, символически выражает содружество светской и духовной власти.

Сыграв свою историческую и политическую роль в создании самодержавия Московского царства, церковь уже во время правления Ивана Грозного начинает занимать, по мнению Вс.Н. Иванова, позицию, противоречащую идеологии светской власти. Выступив как духовная сила, объединившая страну во время войны с Польшей, церковь начинает сходить с политической арены в Смутное время.

Разделяя евразийское определение особенностей русской веры как «бытового исповедничества», Вс.Н. Иванов связывает его с имеющим восточные корни обожествлением владыки, который становится носителем содержащегося в глубинах народного духа начала справедливости. При этом в образе владыки должен соединяться языческий культ силы с христианским идеалом любви и милосердия («владыка грозный и святой»). С помощью понятия «бытового исповедничества» он стремится также обосновать феномен религиозности В.С. Соловьева и его личное присоединение к католической церкви.

В отличие от Вс.Н. Иванова, Н.А. Сетницкий понимает «русское бытовое исповедничество» лишь как найденное евразийцами удачное название для той конкретно-исторической формы существования, которую защищали старообрядцы, считавшие ее «спасительной» формой жизни. В понимании Вс.Н. Ивановым и Н.А. Сетницким «бытового исповедничества» отражается серьезное отличие их взглядов на важную для евразийцев проблему церковного раскола ХVII века, которому Вс.Н. Иванов впоследствии посвятил один из своих главных трудов - историческое повествование «Черные люди» (М., 1963). По убеждению Вс.Н. Иванова, духовный раскол середины XVII века «увел за собой всю живую силу церкви». В свою очередь, Н.А. Сетницкий, увлеченный проблемой принятия научно-технических достижений при сохранении традиций, не видел такой возможности для России в случае победы старообрядцев. Для него главный старообрядческий символ – «двуперстие» - означает непреодолимый дуализм Бога и человека, «прямой уклон в пассивность и сопутствующее ей осуждение Запада».[23] В отличие от Вс.Н. Иванова, который ограничивается констатацией факта полного подчинения церкви государству при Петре Первом, Н.А. Сетницкий рассматривает причины и последствия «паралича церкви в России», существовавшего на протяжении 250 лет (с 1666 до 1917 гг.). «Паралич» выражался в «умалении силы и значения» православной церкви, ее «нерешительности» и передаче окончательных решений в руки государства, нуждавшегося в западном оружии и технике. Признавая пассивность русской церкви, последовавшую за расколом, Н.А. Сетницкий подчеркивает в то же время достижения православной богословской мысли и аскетики. Весьма оригинальной является его мысль о том, что именно такое, внешне «бездеятельное», состояние церкви позволило ей сохранить свои внутренние ресурсы и выдвинуть впоследствии необходимые направления мысли и действия, которые были даны человечеству в образе св. Серафима Саровского, в выводах из догматики Имяславия и в учении Н.Ф. Федорова.

Оценивая евразийство наряду с другими «пореволюционными» течениями («сменовеховство», «новоградство»), Н.А. Сетницкий подчеркивал, что только евразийство приблизилось к созданию идеологии «большого стиля», синтезирующей революцию и традицию (православие и идеологию действия). Потребность в положительной и активной идеологии определила, как известно, левый или «кламарский» уклон в евразийстве, связанный с «Философией общего дела». Н.А. Сетницкий видел бесспорную заслугу «левых» евразийцев в том, что учение Н.Ф. Федорова было поставлено ими в основание для реальной, творческой работы. «Широчайшие мировые и космические проектировки связаны и с признанием значения России, и с глубочайшей догматикой православия, и с поразительным преобразовательным пафосом коллективного действия».[24]

Таким образом, Вс.Н. Иванову принадлежит разработка проблемы участия церкви в формировании основ русской государственности: проведение объединительной национальной идеи, сотрудничество с великокняжеским престолом, моральная поддержка воплощающих эту идею в жизнь русских князей. Теоретические выводы касаются определения принципа бытового исповедничества и объяснения отношения к вопросу разделения церквей В.С. Соловьева. Роль Н.А. Сетницкого состоит в теоретической постановке проблемы, стремлении соединить внешние события и символы с указанием на возможные пути развития России. Особое значение для русской философии имели отмеченные им как необходимые направления духовной жизни, учение Н.Ф. Федорова и возникшее на Афоне имяславие, идеи которого, как известно, развивали Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев.

Параграф 1.3 «Особенности «восточного» евразийства по полемике в евразийских изданиях» посвящен сравнительному рассмотрению взглядов Вс.Н. Иванова, Н.А. Сетницкого и В.П. Никитина на проблемы становления русского государства, роль религии и исторических деятелей в этом процессе. В связи с этим выделяются отношения России с азиатскими странами, различия в понимании терминов «Иран», «Туран», «азийство», «евразийство». В русле полемики получили освещение взгляды В.П. Никитина, профессионального востоковеда, специалиста по Ирану, который вел в евразийских изданиях практически всю «азиатскую тему». По мнению современных исследователей, по количеству публикаций, прочитанных лекций и выступлений В.П. Никитин, труды которого не входят в современные исследования по евразийству, принадлежал к ядру движения наряду с Н.С. Трубецким, П.Н. Савицким, П.П. Сувчинским, Л.П. Карсавиным, В.Н. Ильиным и Н.Н. Алексеевым.[25]

В отзывах на книгу «Мы», принадлежащих М. Волгину, А. Флоровскому, П. Бицилли, в письменной полемике между Вс.Н. Ивановым и В.П. Никитиным особенно отчетливо проявились те отличия во взглядах близких к евразийству харбинских философов, благодаря которым можно говорить о восточной ветви евразийства. Наиболее важной особенностью в данном случае является их личный опыт общения с Азией и непосредственное участие в тех событиях, которые происходили в первые после революции годы на Дальнем Востоке – разгром белого движения и падение Дальневосточной республики («Крах белого Приморья» Вс.Н. Иванова). Н.А. Сетницкий работал в Экономическом бюро КВЖД, занимался проблемами торговли и экономики Маньчжурии. Этнограф и культуролог П.В. Шкуркин издавал работы, говорящие о масштабе его деятельности и знания Азии («Японо-Китайский конфликт», «Монгольский вопрос», «Справочник по истории Китая» и др.). Жизнь в Китае определяла понимание самого евразийства, прежде всего, в практическом, а не в теоретическом смысле, как работу в Азии в интересах России (для Вс.Н. Иванова) и всего человечества (для Н.А. Сетницкого). Согласно замечанию С.С. Руснак, на Дальнем Востоке евразийские идеи существовали в особой форме, поскольку здесь русские эмигранты не столько теоретизировали по поводу контактов России с Востоком, сколько участвовали в реальной геополитике.[26]

В ходе полемики для работы в Китае приглашались и сами создатели идеологии «исхода к Востоку», которая не представляла интереса для европейцев и вызывала враждебное отношение в среде русской эмиграции в Европе. В обращении Вс.Н. Иванова ко всем евразийцам в лице В.П. Никитина был призыв увидеть Азию своими глазами, «а не конструировать, подчас весьма талантливо, азиатские просторы из противоположения асфальтовому запаху парижских и берлинских улиц».[27] В свою очередь, опровергая тезис «только в Азии мы дома!», В.П. Никитин стремится доказать одинаковую неприемлемость для русских как западной, так и восточной культур, для чего использует главным образом религиозную аргументацию (равная чуждость православному сознанию как буддизма и ислама, так и католицизма).

Со стороны Вс.Н. Иванова осталось без ответа предложение В.П. Никитина включить в обсуждение национальные проблемы (становление и развитие наций, религиозный фактор и т.п.). В связи с этим следует упомянуть позицию Н.А. Сетницкого, для которого была неприемлема сама постановка вопроса о национальных основах культуры, противоречащая «Философии общего дела». Критике Сетницкого подвергался даже «широкий», географически детерминированный, «евразийский национализм».

Характерное для харбинских евразийцев особое отношение к Азии (Китаю), признание ее ценности для мировой культуры воспринимались В.П. Никитиным как «идеализация Азии», которая сама встала на путь «европеизации». В.П. Никитин, П.М. Бицилли и другие критики видели в таких построениях недооценку православия, преувеличение туранского элемента в развитии русской культуры и подчеркивали значение ее арийских   истоков. Именно в этой плоскости шли объяснения по поводу неудачного, по мнению Вс.Н. Иванова и Н.А. Сетницкого, термина «евразийство», в котором первый усматривал «некую досадную срединность», в то время как реально существуют только два пути – европейский и азиатский, а второй – недопустимое стремление к обособлению от остального мира.

При выяснении разногласий в понимании таких проблем, как «европеизация Азии», «американизация Японии», содержание понятия «паназиатизм», определился такой пункт расхождений, как роль Персии и Китая в европейской и русской культурах. Если В.П. Никитин, сближая Россию и Персию, отстаивал значение не только монгольских, но и арийских истоков русской культуры, то Вс.Н. Иванов подчеркивал исключительное родство китайской и древнерусской культур, как в материальной (езда с колокольчиками, самовары), так и духовной (христианство эпохи Тан) сферах. Взгляды Иванова в данном случае находятся в русле представлений Н.А. Сетницкого, который вслед за Н.Ф. Федоровым видел в Китае с его глубоко укорененным «культом предков» прародину всего человечества.[28]

В отклике на труд Вс.Н. Иванова в одном из самых популярных в эмигрантской среде изданий - парижском журнале «Современные записки», принадлежащем П.М. Бицилли, отмечается важная особенность концепции Иванова, которая получит развитие в его философии культуры. Известно, что П.М. Бицилли был идейно близок к евразийскому движению в первые годы его существования (до его политизации) и отошел от евразийства по причине преувеличения в евразийстве туранского компонента в русской культуре. В то же время ему было близко отношение Вс.Н. Иванова к фигуре Петра Великого, которое, по его убеждению, существенно отличало позицию автора «Мы» от евразийской. Наиболее удачной ему представляется глава, посвященная царю Петру, в которой обнаруживаются политические предпочтения автора как государственника и монархиста.

В итоге следует подчеркнуть, что при сохранении основной идеологический линии евразийства взгляды близких к нему харбинских философов дают основание сделать вывод об особом характере и понимании евразийства на востоке, о развитии евразийских идей в иных культурно-исторических условиях.

Глава 2 «Философия культуры в трудах представителей дальневосточной эмиграции» посвящена исследованию теории культуры, развивающей неокантианские идеи, и традиционной для русской философии проблеме «Восток – Россия - Запад» в связи с особенностями ее решения в евразийстве и взглядах близких к нему мыслителей.

В параграфе 2.1 «Культурологические идеи Вс.Н. Иванова и неокантианство» указывается на значительные изменения, которые происходят в творчестве философа с начала 30-х годов, что означает определенную эволюцию его взглядов и перемещение центра научных интересов в теоретическую плоскость. Его журналистская и литературная деятельность все больше отходит от характерной для евразийцев публицистики. На первое место выходят проблемы научно-философские и культурологические, связанные с вопросами роли искусства и религии в мировой культуре («Сказание об Антонии Римлянине»[29]). В своем главном культурологическом труде «Дело человека: Опыт философии культуры» (Харбин, 1933), посвященном «почитаемым учителям Вильгельму Виндельбанду и Генриху Риккерту», автор выступает как философ, развивающий неокантианские идеи в области науки и культуры, на основе которых он создает собственную концепцию. Можно также констатировать его отход от евразийской проблематики, что подтверждает и его дальнейшая деятельность (до возвращения на Родину) в русле понимания евразийства как практической работы в Азии.

Обращение Вс.Н. Иванова к неокантианству было обусловлено особым интересом к кантианству философов Серебряного века, непосредственным влиянием его учителей И.И. Лапшина и А.И. Введенского, которого В.Ф. Асмус называл самым «ортодоксальным неокантианцем» и конечно, учебой Вс.Н. Иванова в университетах Гейдельберга и Фрейбурга.

Опираясь на неокантианское разделение номотетического и идеографического методов, Вс.Н. Иванов ставит перед собой задачу борьбы с позитивистским «презумпированием» естественнонаучного характера нашего знания, покоящегося на законе причинности. Цель его труда – развитие неокантианской гносеологической проблематики, выявление специфики мира культуры и истории, более точное определение закономерностей культурного развития, обоснование существования «реальнейшей реальности» истории, искусства, религии, права и морали. Для этого он выделяет два рода основных законов и вводит собственную терминологию. Это законы «конститутивные», относящиеся к миру «извечно существующей» природы, и законы «инвентивные», на которые опирается возникающий во времени мир культуры. Термин «изобретение» (инвенция), который ранее использовали Г.Тард и Н.С. Трубецкой[30], выступает у Вс.Н. Иванова как главная характеристика Запада, в отличие от Востока, суть которого передаёт понятие «созерцание». Критикуя перенесение законов причинности и материализма в область социальных наук, Иванов видит отличие мира культуры от мира природы в целеполагании. Общество, которое регулируется только экономическими отношениями и в котором высшим благом является лишь устроение материальной жизни (поскольку нет никакой другой), не может знать, куда оно идет («Современное человечество знает все, кроме своей цели»).

Оригинальность его концепции состоит в том, что принимая неокантианское деление наук, он стремится усовершенствовать эту методологию, раскрывая природу законов инвентивных. Закон инвентивный, по мысли философа, сочетает в себе единообразие и всеобщность закона конститутивного и одновременно индивидуальность творческого акта. Поэтому мир культуры одни ученые стремятся отнести к царству природы, а другие - царство природы к акту высшего божественного творчества. Важное отличие законов природных и культурных состоит в том, что законы о природе основаны на неполной индукции, тогда как законы о культуре покоятся на индукции полной, через перечисление, поскольку мир культуры конечен.

Диалектика законов конститутивных и инвентивных состоит в том, что знание законов природы является основой для изобретательской деятельности человека, в которой Вс.Н. Иванов видит «акт оплодотворения существующего человеческой мыслью». Опираясь на современное ему положение научного знания, он делает вывод о том, что огромное количество открытых учеными конститутивных законов показывает то, что мир неисчерпаем. Поэтому только в «практицизме» человечество находит расшатанный необъятным количеством данных «баланс жизни». Вместе с тем именно «практицизм» отрицательным образом влияет на статус познания этих законов. Наука утрачивает свой созерцательный, «незаинтересованный» характер, свойственный античности, и навсегда соединяется с практикой. «Конститутивные законы нам нужны лишь как основа инвентивных, а сами по себе для нас они имеют мало значения».[31]

Мир материальной культуры, на специфику которого указывал ранее Г. Риккерт, начинает действовать по законам конститутивным, приобретает вид необходимости по причине его обезличивания. Человечество забыло о том, что современная индустрия, в конечном счете, – «тончайшее создание индивидуального духа». Диалектика законов инвентивных и конститутивных проявляется также в том, что мир материальной культуры как мир растиражированных образцов (тиражирование как суть прогресса) предстает перед человеком в качестве сферы законов конститутивных, перед «железной необходимостью» которых человек бессилен. Не случайно урбанистическая литература дает многочисленные примеры власти мира обезличенной культуры над человеком. Рассуждая о месте творца в области техники, Вс.Н. Иванов затрагивает особенно актуальную в наше время проблему отношений человека и машины. Справедливы его выводы как о том, что машина мертва без человека и в ней всегда должен присутствовать «известный минимум человеческого сознания», так и о том, что абсолютной свободы человек от машины не получит уже никогда.

Мир культуры, согласно выводам Вс.Н. Иванова, имеет диалектический, двойственный характер. Как мир материальный, реально существующий, он подчиняется законам необходимости, но вместе с тем он, в отличие от природного мира, не вечен, подвержен смерти и предполагает постоянное участие человека. Областью, где действуют только инвентивные законы, является область нематериальной культуры: право, мораль, искусство, религия. Телеологические «законы общества», или право, есть «дело рук человеческих» и ничто так не обосновывает культуру, как оно, потому что именно оно переводит мораль в ранг необходимого существования. Право, как тончайший ряд инвентивных законов, лишенный почти начисто конститутивного элемента (единственный его конститутивный элемент – принуждение), составляет, тем не менее, внутреннюю крепость государственной организации. Развивая важную для него идею о связи государства и культуры, Вс.Н. Иванов говорит о том, что сущность функций государства как изобретенной культурной формы заключается в том, что оно является «домом»,   защищающим народ от потрясений, насилия, охраняет личную свободу. В данном контексте получает дальнейшее развитие и тема личности в истории: государство как культурная форма является «инвенцией» великих людей.

Таким образом, опираясь на неокантианство, Вс.Н. Иванов создает свой подход к культуре, выделив законы конститутивные (мир природы) и инвентивные (мир культуры) и исследовав их диалектические связи. Для теории культуры имеют значение идеи, выводящие его концепцию за пределы неокантианства. Это идеи о целеполагании как основе сознательной деятельности человека, о связи целей современной культуры с комфортом (на что указывали также Н.Ф. Федоров и Н.А. Сетницкий), о «практицизме» современного знания. Представляют интерес мысли Иванова о мире «злой культуры», о роли оружия и войн в образовании империй.

В параграфе 2.2 «Тема «Восток – Россия – Запад» в русской философии и евразийстве» исследуется одна из самых важных для отечественной философии проблем отношений России с западными и восточными народами. Необходимый анализ истории вопроса включает рассмотрение идей, высказанных русскими философами - А.С. Хомяковым, В.Ф. Одоевским, П.Я. Чаадаевым, Н.Ф. Федоровым, Ф.М. Достоевским, В.С. Соловьевым.

По устоявшемуся мнению, евразийская система идей формировалась под влиянием славянофильской идеологии, ядро которой составляла критика пронизанной утилитаризмом западной цивилизации и представление о мессианизме русского народа, сохранившего христианскую духовную традицию. Наиболее ярко и глубоко критика западной культуры была дана, по убеждению Н.А. Сетницкого, Н.Ф. Федоровым, который определил «импульс, на котором держится буржуазный строй»[32].

Настаивая на православной основе культуры России – Евразии, евразийцы выступали против главного тезиса либеральной философии, утверждающего, что высший фазис развития культуры предполагает окончательную секуляризацию и «отрыв от этической базы» (П. Н. Милюков). Важной для русской философии проблеме отношений православия и католицизма посвящен отдельный сборник статей евразийцев «Россия и Латинство» (Берлин, 1923). Во многом разделяя евразийские идеи относительно роли православия в русской культуре и государственности, Вс.Н. Иванов расходится с евразийцами в вопросе об отношении к католицизму в ХХ веке. В своем докладе «Философия Владимира Соловьева», посвященном 30-летней годовщине со дня смерти философа, в вопросе объединения церквей он занимает позицию В.С. Соловьева, видя подтверждение ее правильности в современной жизни.[33]

В отличие от понятия Запада, понятие Востока в русской философии не имело единого наполнения. Понимание Востока как Азии было выражено у П.Я. Чаадаева и Ф.М. Достоевского, который по мнению исследователей (К.А. Маннинг), первым указал на роль России в отношениях между Азией и Европой, повлияв на В. Соловьева, А. Белого и А. Блока.

Парадигма восприятия Востока у евразийцев во многом была связана с пониманием сущности византийской культуры, которая определялась «сочетанием многоразличнейших элементов» (П.Н.Савицкий). Отношение к Византии Вс.Н. Иванова в плане влияния ее государственности, обычаев и светской культуры (любовь к роскоши) на Русь было отрицательным и опиралось на точку зрения П.Я. Чаадаева, изложенную в его известном «Первом философическом письме». Вкладном евразийства в тему «Россия-Восток» является известное учение о туранском элементе русской культуры, под которым понимались «урало-алтайские народы». Вместе с тем единодушия в понимании того, что такое «Восток», в стане евразийцев также не существовало (Византия, Иран, Индия, Китай, туранские племена).

Серьезной причиной сближения китайской и русской культур для харбинских философов являлся исторический факт религиозного родства Китая и Руси. Об этом, по мнению Вс.Н. Иванова, свидетельствует так называемый «Несторианский камень», воздвигнутый в 781 г. во время правления принявшей христианство («пресветлую веру») династии Тан (618 – 907) и открытый в 1625 г. около города Синаньфу в провинции Шаньси. Ранее об этом открытии писал Н.Ф. Федоров, сближающий «два мирных земледельческих народа» - китайцев и русских, спасших Европу от кочевников[34].

Близкие евразийцам идеи о ценности культуры Азии и особенно Китая высказывал известный харбинский синолог, член Общества Русских Ориенталистов П.В. Шкуркин, издававший наряду с политическими и этнографическими работами китайские легенды и сказки. Подчеркивая ущербность европоцентризма, он указывал на духовную связь «европейца с древним китайцем», сомнительность прогресса европейского ума и нравственности, на азиатские источники современных мистических учений, которыми увлекаются европейцы. Особое значение имеет, по убеждению П.В. Шкуркина, изучение народного творчества, поскольку только оно дает представление о национальных особенностях психологии, мышления и внутренней жизни народа, что способствует «уяснению многих непонятных на первый взгляд поступков и решений, как отдельных лиц, так и общественных группировок, партий и даже правительств».[35]

Признание Азии родиной мировых духовных традиций сближало харбинских философов с синтезирующим западные и восточные ценности творчеством Н.К. Рериха, неоднократно посещавшего Харбин. По утверждению Вс.Н. Иванова, Рерих – русский художник, впитавший начало своей миссии по защите мировой культуры «в чудесной русской истинной Культуре». Если Петр Великий открыл России окно на Запад, то «Рерих открыл миру окно в Россию, окно на Восток».[36] Отношение Н.К. Рериха к Азии, стремление понять ее во всех противоречиях соединения красоты и отталкивающих сторон – нищеты, жестокости и невежества, было очень важно для Вс.Н. Иванова как знатока и ценителя древнейших культур Китая и Японии, который в то же время трезво оценивал современное положение этих стран. Только отчасти принимая космополитизм и пантеизм Н.К. Рериха, Вс.Н. Иванов в то же время вполне разделял его активное отношение к культуре и истории как к сферам деятельности. С большим уважением он отзывался о выполняющих научную и культурную миссию экспедициях Н.К. Рериха, который считал, что для понимания Азии ее нужно изучать, в ней нужно работать, что вполне согласовалось с практическим пониманием евразийства.

Позиция евразийцев по отношению к Востоку при общем признании восточных истоков русской культуры отличалась от взглядов Н.К. Рериха признанием ее исключительно православной основы. В то время как взгляды Н.К. Рериха при наличии «православных мотивов» включали элементы пантеизма, индуизма, буддизма. Для евразийцев же, по словам Н.С. Трубецкого, был неприемлем «поворот к Востоку», понимаемый как призыв усвоить восточные религии. Подходить к «мистике Востока», имеющей «громадную притягательную силу для каждого европеизированного русского интеллигента», Н.С. Трубецкой предлагает с точки зрения христианской догматики.[37]

Подводя итог, следует подчеркнуть, что в органичной для евразийцев теме «Восток-Россия-Запад» восточные евразийцы, в целом разделяя критическое отношение к западной культуре, стремились обосновать близость китайской и русской культур. Восприятие ими идей Н.К. Рериха было связано, главным образом, с пониманием евразийства как практической работы в Азии и утверждением особой роли в диалоге Востока и Запада русского искусства, способного воспринимать и развивать восточные и западные влияния.

В заключенииподводятся итоги проделанной работы, формулируются общие выводы, полученные в результате исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в реферируемых журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

 

1. Фeдоров А.И. Россия и Китай в евразийской историософии Вс.Н. Иванова // Вестник Московской государственной академии делового администрирования. 2013. №1. С.105-111 (0,4 п.л.).
2. Федоров А.И. Религиозно-политические идеи евразийцев и взгляды Вс.Н. Иванова на проблему церкви и государства // Вестник Университета (Государственный университет управления). 2012. №9. С.287-290 (0,3 п.л.).    
3. Федоров А.И. Истоки евразийской идеологии в русском славянофильстве // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Вып. 7. (87). 2010. С.158-160 (0,25 п.л.)

Публикации по теме диссертации в других изданиях:

1. Федоров А.И. Генезис и формы русской государственности в трудах Вс.Н. Иванова (евразийский контекст) // Материалы Межвузовской молодежной научно-практической конференции «Политика и бизнес в современном мире»: научное издание. Обнинск: Артифекс, 2012. С.73-76 (0,3 п.л.)
2. Бузенина С.В., Федоров А.И., Федоров И.А. История евразийства как становление межкультурной коммуникации «Запад – Восток» // Мегународна научна конференциjа (три, 2012; Свети Николе) Мегународен диjалог: исток – запад (култура; славjанство и економиjа): зборник на трудови / Трета мегународна научна конференциjа (упредувачки одбор Jордан Михаjиловски, Наталиjа Сафонова, Стоjан Пржоски) – Свети Николе: Мегународен центар за славjанска просвета, 2012. С.227-230 (0,3 п.л.)
3. Федоров А.И. Евразийские идеи в культурно-исторической теории Вс.Н. Иванова: к вопросу о «восточном» евразийстве // Инновации. Интеллект. Культура: материалы XVIII Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции молодых ученых и студентов «Инновации. Интеллект. Культура». (Тобольск, 15 октября 2010 г.) Тюмень: Библиотечно-издательский комплекс ТюмГНГУ, 2010. С.249-251 (0,3 п.л.)
4. Федоров А.И. Вс.Н. Иванов: философия Владимира Соловьева в контексте евразийского дискурса // Общество, общности, человек: в поисках «вечного мира»: Материалы III Международной научной Интернет - конференции 5 ноября 2010 г. Министерство образования и науки РФ, ГОУВПО «Тамбовский гос. ун-т им. Г.Р. Державина». Тамбов: ИД ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. С.327-333 (0,4 п.л.)
5. Федоров А.И. Культурологическая концепция Вс.Н. Иванова и ее освещение в евразийских изданиях // Реформы в России и проблемы управления – 2010. Материалы 25-й Всероссийской научной конференции молодых ученых и студентов. Вып. 2. М.: ГУУ, 2010. С.8-9 (0,15 п.л.)

 

 

 

 

 

 

---